die Reinschrift.
Идет по пустынному сумеречному бульвару. Вся такая нарочито-цивильная, в белой куртке и серо-синем полосатом шарфе. Идет и думает об однажды принятом решении, о том, что каждый шаг будет даваться все тяжелее, но единственное, что остается - идти вперед. О мечте, до которой еще так далеко.
А если прикрыть глаза, то можно на мгновение представить, что это совсем другой бульвар и другой город.
А в наушниках Макс Рихтер. А в голове - осень. У нее в душе всегда осень - вечный октябрь.
Она не странная. Просто... обычная. Просто человек.
Улыбается продавщице. Читает в метро Ремарка. И ставит будильник на десять минут раньше.
Ей редко снятся кошмары. Но кошмары даже лучше. Потому что лучше радоваться, что проснулся, чем сожалеть о том, что это был всего лишь сон. Впрочем, такие сны она тоже любит.
[...]
А если прикрыть глаза, то можно на мгновение представить, что это совсем другой бульвар и другой город.
А в наушниках Макс Рихтер. А в голове - осень. У нее в душе всегда осень - вечный октябрь.
Она не странная. Просто... обычная. Просто человек.
Улыбается продавщице. Читает в метро Ремарка. И ставит будильник на десять минут раньше.
Ей редко снятся кошмары. Но кошмары даже лучше. Потому что лучше радоваться, что проснулся, чем сожалеть о том, что это был всего лишь сон. Впрочем, такие сны она тоже любит.
[...]